Когда осенние печали. Часть 2. - Страница 39

— Вот потому он так себя и ведёт. От безнаказанности. А я терпеть не буду, и плевать мне, что он помогает лицею. Если совесть есть, будет и дальше помогать… Тем более, он не один тут такой… влиятельный…

— Не один, конечно. С этого года у нас приём на конкурсной основе… так что богатеньких буратино прибавилось. Но они пока в начальной стадии привыкания, и, в основном, бизнесмены… то есть, деньги у них свои. И их ещё нужно приучать с ними расставаться… А такие монстры, как Казаков, уже набившие мозоль в бескорыстной помощи, пока в единичных экземплярах. Тем более, что помощь эту он организует не за свой счёт, а за бюджетный — просто пробивает нужные нам идеи у нужных людей. И таким образом набирает себе очки для будущего депутатства.

— Тем более, ему не к лицу становиться в позу.

— Ещё как к лицу… — физрук усмехнулся и тяжело вздохнул, — Эх, Анна Сергеевна… наивная ты душа… да ты даже не представляешь, как сейчас перед ним будут заискивать… да за его "позу" сынку золотую медаль вручат, и он возьмёт, не подавится…

— Золотую медаль?! — Анна рассмеялась, — Пусть другие стелются, а от меня он не то, что пятёрки… тройки просто так не получит!

— Ты что, с Луны прилетела?! — Виктор в ответ снисходительно улыбнулся, — Тебе объявят войну, и ты проиграешь.

— Нет, я с Марса. И поэтому буду воевать.

…Виктор Константинович оказался прав. Появившийся на следующий день на занятиях Максим Казаков весь урок английского демонстративно проговорил со своей соседкой по парте. Сначала Анна решила не обращать на него внимания, но парень говорил настолько громко, что заглушал её собственный голос. Морозовой пришлось сделать ему замечание, на которое он никак не отреагировал. Рассердившись не на шутку, Анна решила вызвать директора. Вернувшись в класс вместе с Ираидой Генриховной, она застала всех учеников, примерно сидящих за партами со сложенными руками. На вопрос директрисы, что происходит, ни один их одиннадцатиклассников не дал вразумительного ответа. Как будто сговорившись, парни и девчонки только удивлённо пожимали плечами и невинно переглядывались. Усевшись за заднюю парту, Ираида пробыла до конца урока, любуясь на абсолютно примерный одиннадцатый "а".

— Анна Сергеевна, — после звонка она неторопливо вышла вместе с Морозовой из класса, — мне кажется, вы теперь сгущаете краски. Я не отрицаю, что Казаков мог вести себя не совсем спокойно… но я не увидела ничего из ряда вон выходящего… Напротив…

— Естественно, — Анна усмехнулась в ответ, — при вас он вёл себя, как примерный ученик. Кстати, если вы заметили, Ираида Генриховна, у Максима на лице ни одной царапинки. А его отец утверждал, что он избит…

— Это не меняет дела, — тон директрисы стал железным, — и моя просьба к вам — в силе. Вернее, не просьба, а настоятельная рекомендация.

Вечером, дома, Аня всё рассказала мужу… Озабоченный своими собственными проблемами, Александр, тем не менее, как мог, успокаивал жену, полностью поддерживая её позицию.

— Боюсь, что Виктор окажется прав… — уже перед тем, как ложиться спать, Анна печально вынесла вердикт сегодняшним событиям, — И в этой войне я проиграю.

— Ну, как ты можешь проиграть? — приобняв её за плечи, Александр ободряюще улыбнулся, — ты — очень хороший педагог, ответственный человек, в конце концов, тебя дети уважают… Ну, что они могут тебе предъявить?

— А я не этого боюсь…

— А чего?

— Я боюсь, что не справлюсь с собой. Ведь этот Казаков… он так и будет вести себя на моих уроках. Понимаешь, Саша, я даже не могу придумать, как положить конец этому безобразию. Директор, по сути, на его стороне. Остальные преподаватели просто молчат… считают дни до выпускного… И я уверена, что меня никто не поддержит!

— Не переживай… — чуть прищурившись, Александр задумчиво посмотрел куда-то вперёд, — Всё будет хорошо. Вот увидишь…

Через день, переступив порог одиннадцатого "а", Анна была уже готова к новым выходкам Максима. Но, на удивление, парень сидел спокойно, лишь сжатые губы и злой взгляд из-под чуть прищуренных век выдавали внутреннее напряжение. Можно было догадаться, что он сдерживает какие-то негативные эмоции, готовые вот-вот прорваться наружу. Анна старательно обходила стороной проблемного ученика, решив не вызывать того к доске во избежание конфликта, но в середине урока Казаков сам неожиданно поднял руку.

— Listening to you, Максим (слушаю тебя, Максим), — она ответила не очень охотно, чувствуя какой-то подвох.

— У меня вопрос… — не сводя с учительницы прищуренного взгляда, парень нервно крутил в руках карандаш.

— Well, only in English (хорошо, только по-английски).

— Why have you not called me today to the Board (почему вы меня сегодня не вызываете к доске)?

— Do you want to answer the Board? (Ты хочешь отвечать у доски?) — Анна удивлённо приподняла брови — Казаков был способным учеником, но такое желание проявлял впервые.

— Yes.

— Well (хорошо). — Анна жестом показала на доску, затем протянула Казакову раскрытое пособие с заранее выделенным текстом, — Translate this text into English and write on the Board. And translate… — она обвела взглядом класс и остановилась на миловидной, но слегка полноватой, рыжеволосой девушке в очках, — Лиза Коростылёва. (Переведи этот текст на английский и запиши на доске. А нам переведёт Лиза Коростылёва).

Пока Казаков переводил текст, Анна общалась с другими учениками. Она не могла не отметить, что те всё пристальнее вглядываются в происходящее за её спиной… Заметив, что уже весь класс, раскрыв рты на вытянутых от изумления лицах не сводит глаз с исписанной доски, Анна, наконец, обернулась.